Владимир Солоухин: «Вся Россия расстреляна!»
В самом начале перестройки довелось быть на вечере патриотической интеллигенции. Менялись у микрофона литераторы, художники, публицисты, пока не остались в президиуме Белов, Распутин, Солоухин. Ясно, думаю, чья очередь, автора «Владимирских проселков». И... ошибся. Солоухин выступал последним. «Все, полный провал! Зал ждет достойного финала, а тут травки-муравки, грибы, иконы...» - переживал я за организаторов вечера.
Солоухин спокойно подходит к микрофону. «Из неопубликованного. Вся Россия расстреляна!»
…Под какими истлели росами,
Не дожившие до утра,
И гимназистки с косами,
И мальчики-юнкера?
Каких потеряла, не ведаем,
В мальчиках тех страна
Пушкиных и Грибоедовых,
Героев Бородина.
Россия – могила братская,
Рядами, по одному,
В Казани, в Саратове, в Брянске,
В Киеве и в Крыму...
Куда бы судьба ни носила,
Наступишь на мертвеца.
Россия – одна могила
Без края и без конца…
То был достойный финал со шквалом искренних аплодисментов. Зал наэлектризовался так, что казалось, позови Солоухин брать приступом коммунистический Кремль, устроивший ту братскую могилу, народ рванул бы за ним в едином порыве.
Путевку в Литературу крестьянскому парню выдал не Сталин, а «Комсомольская правда». В июне 1946-го демобилизованный сержант принес в нашу газету стихотворение «Дождь в степи». Его опубликовали. С ним он поступил в Литературный институт, впервые выступил на вечере поэзии в Центральном Доме литераторов, так назвал свою первую книгу стихов в 1953-м.
Вместе с Солоухиным в Литинституте учились Юрий Бондарев, Юлия Друнина, Григорий Бакланов. Фронтовики сразу нашли достойное место в литературе - военная тема. Владимир же долго искал свой, особый путь. Работая в журнале «Огонек», много ездил по стране, миру. «Я прославлял трубопрокатчиков, председателей колхозов и даже целину, не умея заглянуть в глубинную суть явлений...»
А главная тема творчества оказалась совсем рядом. Буквально за околицей родного села Алепино.
В 1956-м Солоухин с женой Розой вышли за ту околицу и пешком прошагали 680 километров по отчему краю. Документальный отчет о том походе - «Владимирские проселки» - сразу принес автору всенародную известность. « Это бессмертное в нашей словесности произведение, - писал Василий Песков. - Ходок по просёлкам показал себя человеком, нежно любящим землю, на которой родился, и внимательным наблюдателем всего, что на ней растет, зеленеет, издает звуки и запахи, дышит, творит. Рассказано обо всем удивительно просто, но так, что каждое сердце откликнется на его слово: «А я? А край, где я вырос? Что знаю, что помню о нем?» «Просёлки» это как гоголевская «Шинель», как «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, как «Вологодская свадьба» Яшина, дали новый мощный росток в нашей литературе, пробудили интерес к познанью родного края, в конечном счете, к познанью того, что пишем мы с большой буквы - к познанью Родины. Многие краеведы ныне могут сказать: «Все мы ходили владимирскими просёлками».
Сам Василий Песков под впечатлением Солоухина пешком прошел от истока до устья Усманку и опубликовал в «Комсомолке» пронзительный очерк «Речка моего детства», вызвавший большой читательский отклик.
Следом за «Проселками» Солоухин выпустил нашумевшие «Черные доски», «Письма из Русского музея», в которых показывал «настоящую Россию сквозь внешние очертания советской действительности". Они часто переиздавались. Как и «Третья охота», «Трава», другие его книги.
