Свобода в клубах. Памяти оттепели: Е.Ю. Сидоров, М.О. Чудакова, С.И. Чупринин

Как прошли 15 лет от смерти Сталина до подавления Пражской весны? Воспоминания и статьи очевидцев эпохи в журнале "Знамя" и книге литературного критика Сергея Чупринина. В разговоре участвуют критик Леонид Бахнов ("Дружба народов"), историк и социолог Элла Россман (ВШЭ). В записи критики Мариэтта Чудакова и Евгений Сидоров, актёр Евгений Цыганов. Ведёт программу Елена Фанайлова.


Мариэтта Чудакова: Оттепель началась сразу после смерти Сталина. Всего через месяц не просто отпустили всех "врачей-убийц", а объявив, что к ним были применены незаконные методы следствия. Это уже был потрясающий факт, все обалдели. Имя Сталина очень быстро исчезло из радио, отовсюду, и это его исчезновение, исчезновение его цитат в течение нескольких месяцев очень ощущалось. Как будто атмосфера очистилась. В 1956 году стали всем читать доклад Хрущева. Мы сидели в аудитории, вышел наш секретарь паркома факультета, одноногий фронтовик, и объявил: "Сейчас будет зачитан документ ЦК КПСС. Обсуждению не подлежит". И по всей аудитории прокатился недовольный студенческий шумок. Я вошла в аудиторию одним человеком, а вышла другим. Я помню, как я вышла на балюстраду нашего красивейшего старого университета, и у меня горела в голове фраза: "Нет, я никогда не пойду за идеей, которая требует миллионов погибших".

Евгений Сидоров: В 1956 году мне исполнилось 18 лет. ХХ съезд партии, на котором выступил Хрущев с докладом, разоблачающим культ личности Сталина, состоялся в феврале. Молодой комсомолец Женя Сидоров работал на конвейере, на затяжке носка. Партия и комсомол поручили прочитать эту брошюру на общем активе на фабрике. Я читал этот доклад, наполненный кровью, ужасом, который сметал все иллюзии, в течение часа всему коллективу. Мы стали читать историю партии по-настоящему, по документам, стали думать. Передо мной в 1956 году стоял вопрос – вступать или не вступать в коммунистическую партию, я советовался со многими людьми, и победила точка зрения, что надо вступать, чтобы поменять, построить социализм с человеческим лицом. Был свободно, Аксенов начал писать свои лучшие вещи. Я написал послесловие к "Затоваренной бочкотаре" и получил за него партийный выговор, но было уже не страшно, и ты гордился этим выговором, как будто тебе дали медаль. Конечно, Чехословакия оглушила, и уже стало ясно, что никакого социализма нет, ни с каким человеческим лицом, и все это ерунда. Есть диктатура, и есть государство, которое не живет по своей конституции.

Читать расшифровку полностью...