По закону праздника. Сергей Арутюнов о Дне православной книги

Ещё накануне ежегодного Дня православной книги-2020 было не совсем ясно, состоится ли он. Организаторы – Издательский Совет Русской Православной Церкви и столичное руководство – спрашивали у медиков, можно ли проводить подобное действо на фоне вполне себе панических слухов о мировой пандемии и, как следствие, нежелательности любых собраний с участием детей. Пока раскаты грохочут ещё в основном за европейским и азиатским горизонтом, строгого запрета, которому бы все немедленно подчинились, наложено не было, и праздник – был.

Да, в зале кое-где свободные места (обычно ребятам, хотящим сидеть непременно вместе, приходится их искать) были, но основные сектора были заполнены.

День православной книги структурно прост: адресованный детям, он содержит приветствия им от Москвы и Московского Патриархата, литературно-музыкальный спектакль на какую-нибудь из важнейших тем, и раздачу подарков.

Тем, кто не знает, как готовится праздник, так уж и быть, расскажем: не позже, чем за сутки до собрания во двор Храма Христа Спасителя въезжает несколько машин. Работники Издательского Совета, возглавляемые неутомимым и непрестанно деятельным помощником Владыки Климента, подвозят грузовые тележки и штабелями кладут на них книжные пачки, им старательно помогают смиренные калужские семинаристы и чуть мене смиренные московские кадеты. Пачки развозятся на места, толстая упаковочная бумага надрезается, прячется в мусорные мешки, и начинается комплектование подарка – по одному изданию каждого вида в пакет, а пакеты считаются сотнями…

А во дворе, тем временем, уже новые фуры: на сей раз – с оборудованием для проведения спектакля. Кофры со всяческими раскладными штангами, дополнительными световыми устройствами грузятся на тележки и переправляются – порой даже актёрами! – внутрь Зала Церковных соборов. Монтаж сцены, входных баннеров... сосредоточен и хронологически сжат, отдаёт распоряжения глава продюсерского центра. Почти сразу же, ещё до полной установки оборудования и его отладки, объявляется репетиция, настройка и обкатка интонаций. Актёры должны воскресить себя в роли… Прогон, ещё прогон.

Спектакль «Дедовы валенки» - вещь, обкатанная на многих региональных площадках и собранная из лауреатских работ конкурса «Лето Господне». Видя спектакль не впервые, нет-нет, а вздрогнешь – вот оно, время, когда русским детям приходится напоминать, что они русские.

Как это произошло, разговор долгий и отчаянно неприятный: наши дети по всей стране стоят по колено в импорте и товарном, и культурном – том самом «западном» и «восточном» влиянии на них, о котором ещё мало говорят с трибун – мол, сыты, здоровы, вот и ладно. Но может ли ребёнок, окружённый со всех сторон вещами, произведёнными не в России, ясно осознавать Отечество? Экспансия «глобального мира» воплощена в самых видимых и ощущаемых соблазнах – смартфон, игровая приставка, одежда, спортивные принадлежности, канцелярия… Везде – латинский шрифт. И мало-помалу – с детства! – рождается в молодом человеке сожалеющее презрение к Родине: посконна, мол, сермяжна, не умеет ни производить, ни подавать себя. Бедная! – так ничего за тысячу лет толком и не научилась. Новый коллективный Смердяков, преклоняющийся перед рекламным размахом зрелого капитализма, и не замечают, что основной хлеб у них на столах пока ещё – свой, родной. Что им ценить здесь, что помнить?

Меж тем, у них есть и род, и племя, которые некогда (да и сейчас…) подвергались неслыханным испытаниям, и только благодаря немыслимой отваге и сноровке род и племя их не исчезли в «исторических складках»! Порой и такая подача воспринимается определёнными кругами в штыки: кого воспитываете? Ах, не квалифицированных потребителей, а опять солдат?! Снова хотите войны? Может, хватит?

Усталость «определённых кругов» понятна: они давно сдались на милость даже такой «мирной» экспансии, как сегодняшняя товарная и культурная. Им было бы по-старчески отрадно видеть оставляемый ими мир полным латинских («истинно культурных», на их взгляд) надписей. Им не саднит, что именно под латинскими надписями осуществлялся в течение веков настоящий геноцид «русских схизматиков», и виселицы для их предков стояли от Архангельска и Пскова до самого Крыма и окрестностей. «Культура» приходила к нам с крестом упрощённой формы и норовила выкрестить нас из Византии, осенив Римом.

А вот именно русская культура знаменита в мире тем, что никогда не тыкала собой в глаза страждущих, скрывалась и таилась по тютчевскому принципу от всего мира, и никогда на себе не настаивала. За это её и ненавидели: обманывая, отставляли в сторону, приводили к полному молчанию, но так и не сумели истребить в ней молчаливой жажды о мире, выстроенном на совершенно иных, не денежных взаимодействиях. Желая правды небесной, русские люди чаще смотрели в небо, не видя, какие козни строятся против них на земле, какое оружие куётся…

Русским детям приходится показывать на большом экране и горящие в русской печи дрова, и пламя одинокой свечи, и чуть укоризненные, но такие ждущие раскаяния и приходящей будто бы извне тёплой волны благодарности за него лики икон, и дальние дороги через поля, и ромашки, и васильки, и вязь колосьев.

«Дедовы валенки» - немудрёная, рассчитанная даже на самых маленьких инъекция русского образа мысли и чувства. Вот её краткий примерный пересказ: «Пели на своём отшибе, сея семена, жили-жили-не тужили, да пришла война».

На сцене – две лавки, два убранных к празднику стола да вешалка с ватниками. Изба. Ребёнок подглядывает за взрослыми – собирающейся вместе семьёй, семьёй большой, разветвлённой, способной вспоминать и помнящей. Актёры в традиционных рубахах и платьях не переодеваются в военную форму, не берут в руки ни трёхлинеек, ни ППШ, но звучат в голос над ними печальные рассказы уцелевших в очередной мировой бойне, пожертвовавших собой на фронте и оставшихся в гибельной оккупации, плену, угнанных в Европу их жён и детей.

Достаточно ли размеренного русского сказа для пробуждения родовой памяти о том, кто ты, откуда, каких кровей и какой истории? Вполне достаточно. Стоит раз увидеть постановку, и простые мелодии, целящие словосочетания молитв, сама интонация повествования, присущая только одному народу в мире, внесутся в душу и останутся в ней солнечным зайчиком, готовым заплясать в ту самую чёрную для человека минуту, когда, кажется, ни мира, ни надежды больше нет.

…Подарки богаты – красные (красивые) пакеты с ними после спектакля обрывают белые тесёмки! Помимо коробки конфет – вся роскошь современного детского книгоиздания: Москва (читай – программа Сергея Собянина) издаёт и Пушкина, и Жуковского так, как раньше их не издавали. Лучшие иллюстрации, лучший подбор текстов, тщательнейшая редактура с участием детских педагогов, психологов, книговедов.

Наименований больше десятка – здесь блистательные энциклопедии о Москве, её географии, архитектуре, животном и растительном мире, и научно-популярные сборники о профессиях (отличная задумка: будущая профориентация!), и исторические справочники по важнейшим датам (важно для ЕГЭ и ГИА!), и ещё масса всего, острейше нужного и школьнику, и гражданину, и просто человеку.

От Патриархии – столько же, как развлекательного, так и исподволь поучающего, и художественное, и публицистическое, уже для чуть более взрослых ребят, увенчанного Катехизисом митрополита Илариона (Алфеева), так пристально и широко иллюстрированного, как только и можно подавать азы православной веры.

…Под двумя симметричными лестницами Храма Христа Спасителя, плавными изгибами уходящими в верхние залы, идёт раздача: внимательные кадеты собирают с делегаций пригласительные билетики, носят по три-четыре увесистых пакета в каждой руке. Видны командиры подразделений, прихорашивающиеся у зеркал у выхода родители, смущённые дети.

Праздник… та тысяча людей, что приходит на него, пребывает в особенной атмосфере общего дела, которое ещё только предстоит сделать, у того очага, что возжигается для них не только такого-то марта, но круглосуточно во все наши годы.

Хочется верить, что желание организаторов Дня православной книги видеть в новом поколении людей Слова и Любви к Отечеству ещё не раз явит себя в юношах и девушках будущего десятилетия.