Александр Торопцев: «Познание себя в мире и мира в себе – тяжкая работа…»

Торопцев Александр Петрович
Текст 
Апр 21 2018
На сайте Оренбургского регионального отделения Союза российских писателей "Люминотавр" опубликовано интервью Дианы Кан с руководителем творческого семинара Литинститута, доцентом Александром Петровичем Торопцевым о молодой литературе, молодых писателях и о том, почему уникален и зачем нужен Литературный институт имени Горького.

О судьбах писателей нового поколения размышляет Александр Торопцев, руководитель творческого семинара в Литературном институте имени А.М. Горького.

- Александр Петрович, Литературный институт в Москве считается одним из уникальных, если не единственных, вузов мира, который готовит именно писателей. Насколько принципиально для молодого автора наличие именно литинститутского образования? Многие выдающиеся современные словотворцы так или иначе связаны с Литинститутом. Но мы знаем также, что ежегодно Литинститут выпускает несколько десятков людей, которые учились на писателей, а писателей тем не менее не десятки – единицы… Всё-таки в чём уникальность и приоритетность  Литинститута в плане помощи автору, как состояться собственно писателем, а не просто филологом?

- Литературный институт имени А.М. Горького действительно уникальный и единственный в мире.

В чём же его уникальность?

Давайте вспомним Сократа... <...> Это очень богатый цветок – цветок Сократа! В мировой истории гениев в этом смысле нет равных сыну повивальной бабки и камнереза.

«Цветок литературного института» — еще более сложный и интересный! В центре – самая идея создания ВУЗа, в котором студенты получают «писательское образование», подчеркиваю – «писательское образование». О необходимости создания такого учебного заведения писал еще поэт Валерий Брюсов в заметке «Школа и поэзия» в 1902 году. А 16 ноября 1921 года им был открыт Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ или «Вэльхаи», как произносил эту аббревиатуру сам Брюсов). Там, кстати, учился мой первый Учитель Федор Николаевич Шемякин, будущий профессор психологии, знавший 17 языков и изучивший древнегреческий язык на 80-м году жизни для своих научных целей. Я не просто так вспоминаю своего Учителя. Он помог мне ответить на многие вопросы, касающиеся творчества.

Советские писатели и филологи понимали, что стране нужен «писательский ВУЗ», соответствующий запросам времени. В этом нужно было убедить власть, что и сделал великий А. М. Горький, который на эту тему разговаривал еще с В. И. Лениным.

Я не хочу пересказывать известные перипетии, в результате которых был создан Литературный институт. Я продолжу разговор об уникальности нашего ВУЗа.

На мой взгляд, ядром этой идеи является Кафедра литературного мастерства. О том, какие у нас работали и работают разные писатели и педагоги и каких они выпускали и выпускают учеников, можно узнать и в книгах, которые не так давно выпустил Литературный институт, и в судьбах великих наших выпускников, и … на защитах дипломных работ.

Недавно скончавшийся Сергей Николаевич Есин часто повторял: «Защита дипломных работ – это наш последний семинар». Но какой этой удивительный семинар! Совершенно разные писатели-преподаватели в самой краткой форме дают такие ёмкие, насыщенные отзывы, что сами по себе эти литературные эпитомы являются высоко художественными произведениями.

Читая вот уже 18 лет дипломные работы наших студентов, я часто ловил себя на мысли: «Какой огромный у нас в стране творческий потенциал, неиссякаемый!»

Да, о «Цветке Сократа» мы знаем. О «Цветке Литературного института имени А.М. Горького», бесконечно множественном, к сожалению, мы знаем гораздо меньше. Но это никак не влияет на его уникальность. Уникальность его состоит еще и в том, что многие выпускники, вылетая из «Цветка Литина», через некоторое время сами ведут семинары, либо активно участвуют в работе семинаров. Где я их только не видел: от Молдовы до Хабаровска и Биробиджана, от Краснодара до Мурманска. Если бы была возможность собрать все сведения об этих лепестках «Цветка Литина» — ох, какое бы мы увидели чудо!

- Принципиально ли будущему писателю получать «писательское образование» именно в Литературном институте?

– Нет, конечно же. Но вспомнив, как долго и упорно учились великие мыслители, например, Эпохи мудрых во всех цивилизационных центрах Земного шара в VIII-III вв. до н.э., можно сделать вывод, что осваивать секреты профессионального мастерства необходимо всем талантливым и даже гениальным людям. Лучше, конечно же, начинать этот поход в тайны литературного мира в нашем ВУЗе, которые, в том числе, спрямляет сложные пути молодых авторов к своим истинам, к своим планам и их реализациям. Но, закончив его, нужно учиться дальше – то есть одновременно читать, думать, наблюдать и писать. Это – закон для любого профессионала.

- Филолог или писатель? В чём разница между ними?

- Филология – это наука, это формулы, это законы. Творчество, если говорить о гениях, это беззаконие в процессе создания того или иного шедевра, который почти сразу на выходе становится законом. Если все люди творческие будут работать в жёстких рамках закона, то творческий огонь быстро погаснет. А, значит, филологам делать будет нечего.

- Почему из двух сотен выпускников Литина лишь двадцать-тридцать человек становятся писателями?

– А это нормальная статистика, уверяю Вас, Диана! Спросите об этом у деканов инженерных ВУЗов, и они Вам приведут цифры, очень схожие. Что-то около 15–20 процентов выпускников становятся крупными инженерами, а то и учеными. Одному-двум из них – максимум! – удается достичь серьезных вершин в работе по институтской специальности.

А тут – высокая литература, о развитие которой забыли все ответственные люди. О каком проценте здесь можно говорить?! Спросите у наших выпускников, легко работать годами, а то и десятилетиями «в стол»?

И еще раз. Литературный институт даёт нашим студентам «писательское образование». И в этом его уникальность!

Не знаю, существует ли этот термин в научном обиходе, но в самой природе Литературного института он есть.

И совсем коротко еще об одной уникальности нашего ВУЗа, о которой я говорил перед вручением нам дипломов. К этому времени я, совсем взрослый человек, где только ни работал. Закончил я еще в молодости серьезный технический ВУЗ – Московский институт электронного машиностроения. Более 50 трудовых коллективов. А это все-таки опыт, который позволил мне вывести следующую, не очень сложную формулу: если в том или ином коллективе есть хотя бы 1 Мастер своего дела на семь человек, а те, в свою очередь, заинтересованы в конкретном деле, в профессиональном обучении, то это дело пойдёт, а люди, работая, очень быстро станут профессионалами.

Я трудился в коллективах, где число крупных профессионалов составляло 20, а то и 30–40 процентов, но в Литературном институте имени А.М. Горького эта цифра приближается к 85–90 процентам. Это и уникальное и удивительное явление в системе высшего образования. Это – запредельные цифры.

Причём удивительно еще и то, что многие педагоги из других кафедр нашего ВУЗа не просто прекрасные специалисты, но люди, активно пишущие.

- Поскольку такой профессии, как писатель, к сожалению, в современном списке профессий России нет, кем преимущественно работают выпускники Литинститута после его окончания?

- В настоящее время эта проблема является самой актуальной, практически, для всех выпускников Литературного института. За редким исключением. И студенты начинают понимать всю сложность ситуации где-то на 4–5 курсах. И грустными становятся их глаза. Просто писать и зарабатывать средства на жизнь своими произведениями удаётся единицам из сотен выпускников. Я не беру в расчет продажную литературу: низкопробные детективы, такие же приключенческие работы, фантастику, которая перестала быть научной, и т.д. Я говорю о высокой литературе, о которой мечтают все наши выпускники.

Хорошо, если им удается устроиться в литературное издательство редактором. Хорошо ли? Работать надо с 9–00 до 18–00. Работы много. Читать приходится такую ерундистику, от которой, как от зубной боли, на стенку лезешь. Может такой человек в свободное от работы время думать о своих нетленках – нет. Даже думать некогда.

Хорошо, если им удастся устроиться редактором в какие-нибудь профессиональные издательства. Чтобы от голода ноги не протянуть. Но и там времени на писательскую работу нет.

Литературные консультанты в каких-нибудь компаниях – дело удачи. А в таких случаях удача не любит наших выпускников, как, впрочем, и выпускников журфака. Потому что и тех, и других, уж простите, владельцы компаний считают потенциальными стукачами. Проверено на личном опыте.

Некоторым из наших студентов удается попасть на телевидение. Кропают сценарии, получают деньги, приезжают платить взносы в Союз писателей на богатых иномарках.

Кто-то пишет диссертации и защищает их.

Дальше можно не продолжать. Дальше – хуже. Работа в библиотеках, в школах…

Но удивительно в этой ситуации другое: люди-то пишут! Иной раз позвонит бывший выпускник и таким робким голосом просит: «А можно прийти на семинар, скучаю я без Лита?» А почему вдруг захотелось на семинар? Потому что написал что-то и хочет обсудить написанное. Хочет подышать родным воздухом Литинститута. Значит – всё хорошо! Кем бы и где бы он не работал.

- Молодой писатель понятие весьма неоднозначное. Ибо возраст биологический и творческий – категории далеко не всегда совпадающие. Мы не можем не понимать, что погибшие в 26 лет Лермонтов и в 30 лет Есенин, а также написавший первую главу «Тихого Дона» Шолохов могли считаться «молодыми писателями» несмотря на свой молодой возраст, ибо были зрелыми  мастерами. Сегодня  автор может (учитывая биологический возраст) пребывать в возрастной категории молодых до 35 лет. Хотя понятно, что 35 лет – это уже никакая не биологическая молодость, но, видимо, с учётом того, что молодёжи в союзах писателей мало, возраст молодости продлён. Как по Вашему, до какого возраста автор имеет право на «допуски» с учётом приставки «молодой»? До какого возраста ему следует набрать ту творческую высоту, которая будет гарантировать его от этого весьма  сомнительного (с творческой точки зрения)  определения «молодой писатель»?

- Чтобы ответить на этот вопрос, нужно помнить вот о чём:

Человечество даже в лице сверх гениев не знало, не знает и не узнает:

Общую Теорию творчества, которую должны венчать математические строгие формулы и её разделы:
Теорию Кривой творческой роста,
Теорию Предела Творческих возможностей,
Теорию влияния социума на творческую личность,
Теорию влияния профессиональных знаний на творческий процесс,
Теорию влияния многогранности каждой личности на её творческий процесс,
Теорию обучаемости,
Теорию возрастных возможностей,
Теорию «быстрого ума».
Этот список можно продолжать. И может быть, в процессе нашей беседы мы это сделаем. Но сейчас важно сказать о том, что, не зная человека, мы не имеем права ставить на нём крест ни на стадии отбора на творческом конкурсе, ни во время учебы, ни в 30 летнем его возрасте, ни даже в возрасте, якобы для творчества, запредельном.

Подчеркиваю: не имеем права!

Другое дело, учебный процесс. Мы просто обязаны набирать лучших на сей день абитуриентов и работать с ними. Иного выхода НЕТ.

Но даже мой жизненный опыт, в том числе и опыт руководителя разных литературных семинаров, убеждает в том, что, с одной стороны,  творчеству все возрасты покорны, а с другой стороны, ранние пташки далеко не всегда летят по творческому пространству, да и по жизненному пространству с тем ускорением, с которой они врываются, совсем еще юные, а то и просто малявочки, скажем, в поэзию, в музыку, в живопись, даже в прозу и т.д. У каждого человека своя, не познанная и не познаваемая Кривая творческого роста со своими ускорениями.

Примеров у меня множество, повторяю, из моего личного опыта.

На некоторых семинарах со мной работали одновременно люди от 12–14 лет до 70–75 лет.  И я заметил одно удивительное качество человека творческого: некоторые, совсем юные люди, имели, к моему великому сожалению, очень слабую степень обучаемости. С другой стороны, на тех же семинарах люди, возраст которых приближался к 70 годам, а то и к 75 годам, поражали меня именно этим, для нас необходимым качеством души, ума и сердца – обучаемостью. Владимир Райберг, человек удивительной судьбы, блокадник, архитектор, поэт, исполнитель своих песен под гитару, случайно забрел к нам в комнату за сценой большого зала ЦДЛ и остался с нами. Читал стихи, внимательно слушал критикующих, в том числе и тех, кто ему во внуки годился, и вдруг как-то спросил меня, совсем по-детски: «Петрович, как ты думаешь, можно мне прозу писать?» — «Конечно, можно и нужно! У тебя же богатейший опыт, кто его передаст людям?!» – ответил я с некоторой робостью: а вдруг у него не получится. На следующем семинаре «молодой прозаик» читал нам, людям гораздо моложе его, свой первый рассказ. А потом слушал внимательно и заинтересованно всё, что мы наговорили ему в азарте. Но, уже читая рассказ, он сам понял, что получилось, а что нет, и что всякие мелочи легко устранимы.

И какие чудесные рассказы он читал нам на семинарах позже, и как быстро он шёл от рассказа к рассказу, обгоняя … самого себя, человека. Проза у него поэтическая, такая, какую я очень люблю. Но уж и жизнь в его строке напряженная, и строка у него динамичная… И детали, и психологические тонкие нюансы.

Есть у меня еще несколько подобных примеров, есть. Но почему-то некоторых молодых людей они не вдохновляют.

Из сказанного выше, Вы и сами может сделать вывод: точной градации на писательской линейке «молодой – зрелый – уставший, то есть не способный генерить новую строку» нет и быть не может. Это – творчество. Это – человек. Их формулами не опишешь.

Читать полностью...